Неточные совпадения
Она знала, что для него, несмотря на то, что он был главною причиной ее несчастья, вопрос о свидании ее с
сыном покажется самою неважною
вещью.
После графини Лидии Ивановны приехала приятельница, жена директора, и рассказала все городские новости. В три часа и она уехала, обещаясь приехать к обеду. Алексей Александрович был в министерстве. Оставшись одна, Анна дообеденное время употребила на то, чтобы присутствовать при обеде
сына (он обедал отдельно) и чтобы привести в порядок свои
вещи, прочесть и ответить на записки и письма, которые у нее скопились на столе.
Она решительно не хочет, чтоб я познакомился с ее мужем — тем хромым старичком, которого я видел мельком на бульваре: она вышла за него для
сына. Он богат и страдает ревматизмами. Я не позволил себе над ним ни одной насмешки: она его уважает, как отца, — и будет обманывать, как мужа… Странная
вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!
Сухаревка — дочь войны. Смоленский рынок —
сын чумы. Он старше Сухаревки на 35 лет. Он родился в 1777 году. После московской чумы последовал приказ властей продавать подержанные
вещи исключительно на Смоленском рынке и то только по воскресеньям во избежание разнесения заразы.
В окнах действительно сделалось как будто тусклее; елка уже упала, и десятки детей взлезали друг на друга, чтобы достать себе хоть что-нибудь из тех великолепных
вещей, которые так долго манили собой их встревоженные воображеньица. Оська тоже полез вслед за другими, забыв внезапно все причиненные в тот вечер обиды, но ему не суждено было участвовать в общем разделе, потому что едва завидел его хозяйский
сын, как мгновенно поверг несчастного наземь данною с размаха оплеухой.
У одного старца ты утопил блюдо, у другого удавил
сына и разрушил потом пустое здание?..» Тогда ему ангел отвечал: «Мне повелел это бог: блюдо было единая
вещь у старца, неправильно им стяжанная;
сын же другого, если бы жив остался, то великому бы злу хотел быть виновен; а в здании пустом хранился клад, который я разорил, да никто, ища злата, не погибнет здесь».
Вдруг витязь вспрянул;
вещий финн
Его зовет и обнимает:
«Судьба свершилась, о мой
сын!
Ей никогда в голову не приходило, чтобы такие
вещи говорил просвещенный человек… и притом тот именно человек, которого она приглашает быть воспитателем ее
сыновей…
Наталья Сергевна встретила
сына и с улыбкой намекнула о его ночной прогулке; что за радость этой доброй женщине; теперь муж ее верно не решится погрешить против
сына и жены в одно время; — «впрочем, — думала она, — молодым людям простительно шалить; а как седому старику таким
вещам придти в голову, — знает царь небесный!..»
Часто и с глубоким негодованием он упоминал о крепкой дружбе, связывавшей его с вором-товарищем, укравшим такие
вещи, за которые суровый отец Шакро наверное «зарэжет»
сына «кынжалом», если
сын не найдёт их.
— Постой, — сказал он, ткнув палкой в песок, около ноги
сына. — Погоди, это не так. Это — чепуха. Нужна команда. Без команды народ жить не может. Без корысти никто не станет работать. Всегда говорится: «Какая мне корысть?» Все вертятся на это веретено. Гляди, сколько поговорок: «Был бы сват насквозь свят, кабы душа не просила барыша». Или: «И святой барыша ради молится». «Машина —
вещь мёртвая, а и она смазки просит».
— Тысячи женщин до тебя, о моя прекрасная, задавали своим милым этот вопрос, и сотни веков после тебя они будут спрашивать об этом своих милых. Три
вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь мужчины к сердцу женщины. Это не моя мудрость, Суламифь, это слова Агура,
сына Иакеева, слышанные от него учениками. Но почтим и чужую мудрость.
Только успокоившись несколько, на другой день они решились послать вслед за
сыном слугу Ивана-Гегеля с платьем, туалетными
вещами и несколькими сотнями рублей денег.
Вот как они о том обдумывали, маменька, между тем, по сродной чувствам и сердцу их нежности, хотя и о нелюбимом за его уродливость
сыне, но видя его потерпевшего так много, плакали все равно, как бы и обо мне, пестунчике своем, если бы это случилось со мной. Сердце матери — неизъяснимая
вещь!..
3<-ий>. Ни мало. Ни разу меня не ударил. Проклясть
сына, ехать в гости, эти две
вещи для него так близки между собою, как выпить стакан вина и стакан воды.
Мать как будто видит с
вещей тоскою каждую былинку в мире, знает все, что может стрястись с родным
сыном.
«Великая дочь моего
сына! —
вещал он с умилением.
И понял данный знак монах,
Укор готовый на устах
Словами книжными убрал
И так преступнику
вещал:
«Безумный, бренный
сын земли!
Он хочет и делает в себе самом только одну
вещь, именно Он рождает себя в Отце,
Сыне и Духе Св., в мудрости своего откровения; кроме этого единый, безосновный Бог не хочет в себе ничего и не имеет в себе самом совета о многом.
Но
сын и друг не есть игрушка или
вещь: однажды вызвав его к жизни, его свободу уважает и с ней считается и сам Бог.
— Уж вы, пожалуйста, хорошенько ходите за
сыном…
Вещи его берегите, а то он у меня растеряха.
Икону ли написать, поветшалую ли поновить, кацею аль другую медную
вещь спаять, книгу переплесть, стенные часы починить, а по надобности и новые собрать, самовар вылудить, стекла вставить, резьбу по дереву вырезать и даже позолотить ее, постолярничать, башмаки, коты, черевики поправить — на все горазды были и сам Ермил, и
сыновья его.
Мудрый, божественный
сын Амфитриты, он, чья
вещая речь звучит в смутном говоре волн, — он здесь, всего в нескольких саженях от меня.
Александра Ивановна послала за
вещами, устроила Евангелу уголок, напоила его чаем и показала ему своего
сына.
Но
сын подумал, что отец боится сказать ему, и стал разбирать все
вещи отцовские, чтобы понять по ним, как все сделано, и перепортил и погубил все, что получил от отца, а все, что сделал нового, все это было не на пользу; по ему не хотелось признаться, что он все перепортил, и он жил и мучался, а всем говорил, что отец ему ничего и не давал, а все он сделал себе сам.
— Конечно, если смотреть с точки зрения толпы, — сказал Саша, — то, конечно, эта высокохудожественная
вещь представляется в ином свете… Но, доктор, будьте выше толпы, тем более, что своим отказом вы глубоко огорчите и меня и мамашу. Я единственный
сын у матери… вы спасли мне жизнь… Мы отдаем вам самую дорогую для нас
вещь, и… и я жалею только, что у вас нет пары для этого канделябра…
Тогда он становится Отцом и становится
Сыном и есть сам
Сын, он становится Духом Святым и есть сам Дух Святой, он хочет, действует и создает все
вещи» (нем.).]
Сыновья его стояли молча. Не только для них, но и для меня, который так давно видал постоянно на своей руке «камень Александра Второго», камень этот будто вдруг исполнился глубокою
вещей тайной, и сердце сжалось тоскою.
—
Сыны мои! чехи! Скорей! Смотрите, вот-вот тот
вещий русский камень, о котором я вам говорил! Коварный сибиряк! он все был зелен, как надежда, а к вечеру облился кровью. От первозданья он таков, но он все прятался, лежал в земле и позволил найти себя только в день совершеннолетия царя Александра, когда пошел его искать в Сибирь большой колдун, волшебник, вейделота…
— Я единственный
сын у своей матери… Мы люди бедные и, конечно, не можем заплатить вам за ваш труд, и… нам очень совестно, доктор, хотя, впрочем, мамаша и я… единственный
сын у матери, убедительно просим вас принять в знак нашей благодарности… вот эту
вещь, которая…
Вещь очень дорогая, из старинной бронзы… редкое произведение искусства.
Вещи и лошади
сына были высланы ранее предусмотрительным Герасимом Сергеевичем.
Два широкоплечих, голубоглазых
сына старика стояли у стены и с такою смотрели ненавистью, что было жутко. Юрка, пастух и мужик в рваном полушубке стали выносить
вещи.
— Чудные
вещи слышу я!.. Чему и кому верить?.. — произнесла Анна Иоанновна, качая головой; потом взяла бумаги из рук Эйхлера, читала их про себя, перечитывала и долее всего останавливалась на мнении Волынского, которое состояло в следующих выражениях: «Один вассал Польши может изъявить свое согласие на вознаграждение, но русский, храня пользы и честь своего отечества, как долг велит истинному
сыну его, не даст на сие своего голоса».
— Права, несомненно, права, — продолжала княгиня Васса Семеновна. — Это говорю я, потому что знаю, что значит иметь единственного ребенка. То, что вы взяли у нее мальчика, было в порядке
вещей: подобная мать не пригодна для воспитания, но то, что теперь, через двена-дцать лет, вы запрещаете ей видеться с
сыном, — жестокость, внушить которую может только ненависть. Как бы ни была велика ее вина — наказание слишком сурово.
Леандров. Что ж делать? Обстоятельства! Не мы, Господь управляет ими. Диковинные
вещи творятся в свете! Вот, например, приехал сюда по просьбе
сына, думал и то сделать, и другое, а вышло, как говорят нынешние, пуф! И теперь по просьбе ж
сына еду в деревню.
Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони, и, наконец, 6000 денег на обмундировку и различные
вещи, которые граф посылал
сыну.
У Инны Ивановны, кроме младшего, Павлуши, есть еще
сын, семейный, у которого она, собственно, и живет, так как своих средств не имеет; но оттого ли, что Николай порядочно суховатый человек, или по самой природе
вещей ее больше тянет к дочери, всякое свое горе и беспокойство она несет к нам.
Апрель Иваныч оказался прекрасным человеком: он нежно любил скромненькую Прашу и удивительно заботился о «писательском
сыне». Он завел в доме вечерний кружок у чайного стола и всем здесь читал «Телемака», поясняя из него, что люди живут вовсе не так, как бы надобно жить. К этому же у него служили «Павел и Виргиния», а сам для себя он читал еще более забористые
вещи, как-то: «Оправдание Сократово» и «Слово похвальное Марку Аврелию». А затем в жизни со всеми был ласков, и прост, и любезен.